В глубоком лоне болот,
смердящих, пахнущих ядом,
загнивая цветёт
болотная мята.
А в утробе Айрин Абердин что-то живёт.
Ее красивый живот,
татуированный когда-то проезжавшим через городок индейцем по имени Пейот,
шумит колосьями ржи.
И это странно, но у Айрин две души.
В глубоком лоне земли,
почти что в центре вселенной,
в некошеных полях –
наш край родной и дом.
Ковыль шумит в ночи,
ковыль мы пустим на сено.
Флюоресцирует прах,
молчит речное дно.
В этих грустных землях люди любят встречать восход.
Туманный, добрый народ.
Какой-то проходивший мимо пастух принес нам фотоаппарат.
Заснять пытались Бога – ударил град.
Я нашёл на дне кармана смятый
пучок с болотной мятой.
Раны рано затянулись.
Стало так легко.
А только толку?
Я сложил себя на полку,
покрылся былью, пылью, потом.
Пошёл ко дну болота. То-то.
Сегодня мне забвенья надо.
Побудем вместе. Приходи ты.
Мы будем пить амонтильядо –
Напиток мести.*
*Последние четыре строки принадлежат Константину Липскерову.
