Катерина . Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы, — у нас полон дом был странниц; да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют. Так до обеда время и пройдет. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было!
Варвара . Да ведь и у нас то же самое.
Катерина . Да здесь все как будто из-под неволи. И до смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как все это в одну секунду было. Маменька говорила, что все, бывало, смотрят на меня, что со мной делается. А знаешь: в солнечный день из купола такой светлый столб вниз идет, и в этом столбе ходит дым, точно облако, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют. А то, бывало, девушка, ночью встану — у нас тоже везде лампадки горели — да где-нибудь в уголке и молюсь до утра. Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут. И об чем я молилась тогда, чего просила, не знаю; ничего мне не надобно, всего у меня было довольно. А какие сны мне снились, Варенька, какие сны! Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то, будто я летаю, так и летаю по воздуху. И теперь иногда снится, да редко, да и не то. Katerina. This I was! I lived or not grieve about what exactly the bird in the wild. Mama in me doted dress up me like a doll, not compelled to work; I want to used to it and do. You know how I lived in a girl? So I'll tell you now. Get up I used early; if in the summer, so I'll go to klyuchok, and wash, brought with him a little water, and all the flowers in the house shall water. I had a lot of colors, a lot. Then go with mama to church, and all pilgrims - we house was full of pilgrims; yes bogomolok. And coming out of the church, sit at any work more on velvet with gold, and the pilgrim will tell where they were, they saw the lives of different or poems sung. So before lunch time and passed. Then the old woman lay down to sleep, and I walk through the garden. Then for vespers, and again in the evening stories yes singing. Such was good!
Varvara. Why, and we have the same thing.
Katerina. Yes, here everything seems out of bondage. And before his death, I loved to go to church! Exactly happened, I'll go to heaven and not see anyone, and while I do not remember and do not hear when the service is over. Exactly how this was one second. My mother said that everything happened, look at me, that to me is done. You know: a sunny day in the dome a light pole goes down, and in this post goes smoke, as if a cloud, and I see I used to like the angels in this column fly and sing. And what happened, girl, get up at night - we also have the lamps burning everywhere - yes somewhere in a corner and pray until the morning. Or early in the morning in the garden leave, the sun still rises, fall on his knees, praying and crying, and she did not know what to pray and what to pay; so me and find me. And about what I prayed then, what you are asking, I do not know; I do not need anything, all I've had enough. And what dreams I dreamed, Varvara, what dreams! Or Temple of the Golden, gardens or some unusual, and all sing the invisible voice, and cypress smell, and the mountains and the trees if not the same as usual, but as images are written. And then, if I fly, and fly through the air. And now the dream sometimes, but rarely, and not that. | |
