С деревьев листья облетают
(прямо наземь),
Пришла осенняя пора,
(ёксель-моксель).
Ребят всех в армию забрали
(хулиганов),
Настала очередь моя
(главаря).
И вот приносят мне повестку
(на бумаге, на газетной)
Явиться в райвоенкомат
(в восемь тридцать, можно позже,
с сухарями, кружка сбоку).
Маманя в обморок упала
(с печки на пол, вверх ногами),
Сестра сметану пролила
(тоже на пол. Вот растяпа!)
Друзья, Маманю подсадите
(взад на печку, как и было),
Сестра, сметану подлижи
(языком и снова в крынку).
А я, молоденький парнишка
(лет семнадцать, двадцать, тридцать,
может, больше, я не помню),
На фронт германский подался
(прямо с места и в кальсонах).
За мною вслед бежит Аксинья
(жопа толста, морда синя)
В больших кирзовых сапогах
(на босу ногу, чтоб не жали).
За нею следом Афанасий
(семь на восемь, восемь на семь)
С большим спидометром в руках
(скорость мерять).
Сижу в окопе неглубоком
(метров восемь, с половиной, пули свищут),
Подходит ротный командир
(морда клином, звали Климом).
- Здорово, братцы-новобранцы
(матерь вашу, вашу также)!
Сейчас в атаку побежим
(ровно прямо, и налево, и обратно)!
Летят по небу самолеты
(бомбовозы),
Хотят засыпать нас землей
(черноземом, и навозом, с головою),
А я, молоденький мальчишка
(лет семнадцать, двадцать,
тридцать, может, сорок),
Лежу с оторванной ногой
(для маскировки, челюсть рядом, жрать охота).
Ко мне подходит санитарка
(звать Тамарка,
может, Дунька, может, Клавка,
я не помню):
Давай я рану первяжу
(сикось-накось, кось-на-сикось)
И в санитарную машину «Студебеккер»
(стекла биты, шины рваны,
шесть цилиндров,
было восемь – два украли)
С собою рядом положу
(для интересу, я не против,
только сзади, чтоб не дуло).
С тех пор прошло годов немало
(лет семнадцать, двадцать,
двадцать, тридцать, может, сорок),
В колхозе сторожем служу
(не тужу).
Ращу картошку-скороспелку
(поросятам, людям тоже),
Жену Тамарку сторожу
(от соседа и туристов, чтоб не съели,
а ведь могут, в наше время).
На юг вороны полетели
(ёксель-моксель!),
Пришла осенняя пора… With trees leaves overfly
(Straight down)
Autumn time has come,
(Ёksel-moksel).
Guys of all the army took
(Hooligans)
It is the turn my
(Leader).
And that brings me to the agenda
(On paper, newsprint)
To appear in the military enlistment office
(At eight-thirty, you can later
with crackers, cup side).
Ma fainted
(From the stove to the floor, upside down),
Sister spilled cream
(Also on the floor. That's sad sack!)
Friends, Mother plant
(Back on the stove, as it was)
Sister, sour cream Carney
(Language and again in an earthenware pot).
And I, a young boy
(Seventeen, twenty, thirty,
maybe more, I do not remember)
In front of the German moved
(Right off and pants).
For me, after running Aksinia
(Ass thick muzzle hsin)
In large canvas boots
(On his bare feet, so as not reaped).
Behind her followed Athanasius
(Seven to eight, seven, eight)
With a large speedometer in the hands of
(Measure speed).
I sit in a shallow trench
(Eight meters and a half, the bullets hiss)
Good company commander
(Muzzle wedge named Klim).
- Hello, brothers recruits
(Your mother, your too)!
Now flee attack
(Exactly right and the left, and vice versa)!
Flying through the sky planes
(Bombers)
We want to fill the earth
(Black soil and manure, with the head)
And I, a young boy
(Seventeen, twenty,
thirty, maybe forty)
Lying with a torn foot
(Masking, near the jaw, eat hunting).
The nurse comes up to me
(Call Tamara,
maybe DUNKA maybe Klavka,
I do not remember):
Let me wound pervyazhu
(Sikos-nakos, Koch-on-sikos)
In the ambulance, "Studebaker"
(Bits of glass, tires torn,
six cylinders,
eight - two stolen)
With him put next
(For those interested, I do not mind,
Only the back, not to the barrel).
Since then, it took many years
(Seventeen, twenty,
twenty, thirty, maybe forty)
In the collective farm watchman serve
(Not tuzhu).
Raschu potato-Skorospelka
(Pigs, humans, too)
His wife Tamara watchman
(From neighbors and tourists to not eat,
and in fact may, in our time).
South crows flew
(Ёksel-moksel!)
Autumn time has come ... | |
