Фамилии его я не помню, да и немногие знали ее на Соловках. Она была не нужна, потому что "Утешительного попа", отца Никодима, и без нее знали не только в кремлевском муравейнике, но и в Муксоломском богоспасаемом затишье, и в Савватиеве, и на Анзере, и на мелких, затерянных в дебрях командировках. Так сложилась его соловецкая судьбина – везде побывал.
Ссыльное духовенство – архиереи, священники, монахи, – прибыв на остров и пройдя обязательный стаж общих работ и жительства в Преображенском соборе, обычно размещалось в шестой роте, относительно привилегированной, освобожденной от поверок и имевшей право выхода из кремля. Но для того, чтобы попасть в нее, одного духовного сана было мало, надо было запастись и соответствующей статьей, каравшей за антисоветскую агитацию, преступное сообщество, шпионаж или какое-нибудь иное контрреволюционное действие, а отец Никодим был осужден Полтавской тройкой НКВД за преступление по должности. Вот именно это отсутствие какой-либо контрреволюции в прошлой жизни отца Никодима и закрывало ему двери в тихий, спокойный приют.
Получался анекдотический парадокс: Владимир Шкловский, брат известного литератора-коммуниста Виктора Шкловского, пребывал в окружении иереев и высших иерархов, как "тихоновец", хотя по происхождению и был евреем. Он взял на хранение церковные ценности от своего друга-священника [1], а священствовавший более пятидесяти лет иерей, отец Никодим, кружил по всем командировкам то в качестве лесоруба, то скотника, то рыбака, то счетовода.
К политике он, действительно, не имел никакого отношения ни в настоящем, ни в прошлом.
– Кого-кого только в нашем селе ни побывало, – рассказывал он, – и красные, и белые, и немцы, и петлюровцы, и какие-то еще балбачановцы… всех повидал… Село-то наше стоит на тракту, что от Сум на Полтаву идет. А мне – всё единственно, что белые, что красные. Все сыны Божие, люди-человечки грешные. Господь на суде Своем не спросит, кто красный, кто белый, и я не спрашивал.
– А не обижали вас, батюшка?
– Нет. Какие же обиды? Ну, пасеку мою разорили… Что ж, это дело военное. Хлебает солдат свои щи… Год хлебает, другой хлебает, так ведь и медку захочется, – а где взять? А они, пчелки-то, твари Божие, не ведают, кому медок собирают – мне ли, солдату ли? Им единственно, на кого трудиться, ну и мне обиды быть не может.
– Не смеялись над вами?
– Это бывало, – засмеется сам отец Никодим, и мелкие морщинки, как резвые детишки, сбегутся к его выцветшим, с хитринкой, глазкам, – бывало даже часто. Один раз большой какой-то начальник у меня на ночь стал. Молодой, ловкий такой.
– Поп, а поп, – говорит, – я на ночь бабу к себе приведу. Как ты на это смотришь?
– Мне чего смотреть, – отвечаю, – я за семьдесят-то лет всего насмотрелся. Дело твое молодое, грешное. Веди, коли тебе без того невозможно.
– Может и тебе, поп, другую прихватить?
– Нет, сынок, обо мне, – говорю, – не беспокойся. Я пятнадцатый год вдовствую, а в этом не грешен.
– И не смущал тебя бес?
– Как не смущать? Смущал. Ты думаешь, поп – не человек? Все мы – люди, и всему людскому не чужды. Это и латинскими мудрецами доказано. Бесу же смущать человеков и по чину положено. Он свое выполнять обязан. Он меня – искушением, а я его – молитвою… Так поговорили с ним, посмеялись, а бабы он всё же не привел. Один спал, и наутро две пачки фабричной махорки мне дал, заусайловской.
– Этим грешен, – говорю, – сынок! Табачком занимаюсь. Спасибо!
А в другой раз на собрание меня потребовали, как бы на диспут. Оратор ихний меня вопрошает:
– Ответьте, служитель культа, подтверждаете ли, что Бог в шесть дней весь мир сотворил?
– Подтверждаю, – говорю, – в Писании так сказано…
– А современная наука доказывает, что за такой малый срок ничего создано быть не может. На этот процесс миллионы тысячелетий требуются, а не дни.
– А какие дни? – вопрошаю.
– Как какие? Обыкновенные. Двадцать четыре часа – сутки.
– А ты по науке читал, что на планиде Сатурне день His last name I do not remember, and few knew it at Solovki. It was not necessary, because the & quot; Second Chance butt & quot ;, father Nicodemus, and without known not only in the Kremlin anthill, but in Muksolomskom God-preserved calm and Savvatieve, and Anzère, and small, lost in the wilds of the mission. Such was his fate Solovki - been everywhere.
Exiled clergy - bishops, priests, monks, - come to the island, and passed a mandatory general experience of work and residence in the Transfiguration Cathedral, usually placed in the sixth company, relatively privileged exempt verifications and had the right to secede from the Kremlin. But to get to it, one of the spiritual dignity was little, it was necessary to stock and related articles, punishment for anti-Soviet agitation, criminal association, espionage or any other counter-revolutionary action, and his father Nicodemus was convicted of the NKVD troika Poltava for an offense under positions. Here it is the absence of any counter-revolution in a past life father Nicodemus and closes his door in a quiet, calm haven.
Was obtained anecdotal paradox: Vladimir Shklovsky, brother of the famous writer-communist Viktor Shklovsky, remained surrounded by priests and bishops higher as & quot; & quot ;, Tikhonovets although in origin and was a Jew. He took possession church valuables from his friend, the priest [1], and the priest's more than fifty years a priest, Father Nicodemus, circled all the trips that as a woodcutter, the herdsman, the fisherman, the accountant.
By policy, he really had nothing to do neither the present nor in the past.
- Someone who is only in our village or visited - he told me - and red, and white, and the Germans, and Petliurists, and what else ... balbachanovtsy all seen ... something our village stands on a path that from Sumy on Poltava goes. And I - the only all that white, that red. All the children of God, people-men wicked. Lord at His trial will not ask who the red, who is white, and I did not ask.
- And do not hurt you, sir?
- No. What offense? Well, my apiary ruined ... Well, this business of war. Slurps his soup soldiers ... Year slurp, slurp the other, right and Medco will want - and where to get? And they, some bees, creatures of God, do not know who gather nectar - I know, whether the soldier? They are the only on whom to work, well, I can not be resentment.
- Do not make fun of you?
- It happened - he laughs father Nicodemus, and fine wrinkles, as frisky kids, come running to his faded, slyly, eyes - even happened often. Once some big chief on my night began. Young, clever like that.
- Pop and pop - he says - I'm on the night will bring a woman to her. As you look at it?
- What I look - I answer - I seventy-some years all seen enough. It's your young and sinful. Lead, if you can not be without.
- Maybe you pop, the other to grab?
- No, son, me, - I say - do not worry. I fifteenth year of widowhood, and this is not sinful.
- Do not embarrass you devil?
- How to avoid confusing? Confused. Do you think pop - not a man? All of us - the people, and all the human is not alien. This is proved by the sages and Latin. Devil confuses men and laid according to the order. He is obliged to perform his. He did - temptation, but I did - prayer ... So talk to him, laughed, and the women he still has not led. One slept, and the next morning two packs of tobacco factory gave me zausaylovskoy.
- This is a sinner, - I say - my son! Tabachkov do. Thank U!
And another time to the meeting I was asked, as if to a debate. She asks me to theirs:
- Answer, minister of religion, whether acknowledge that God in six days created the world?
- Confirm - say - the Scripture says so ...
- And modern science has proved that for such a short time nothing could not be created. This process requires thousands, millions, rather than days.
- What days? - Asks.
- Like what? Ordinary. Twenty-four hours - day.
- Do you read on science that Planida Saturn day | |
