«Crescendo e diminuendo» для клавесина и 12 струнных, op. 22 (1965)
Камерный оркестр «Амадеус»
Павел Зингер, клавесин
Авторский концерт Эдисона Денисова, 1990 год
_________________________________________
Эта пьеса во многом является чисто экспериментальным сочинением.
Никакого заказа на него не было. Мне просто самому захотелось написать для струнного состава в 12 человек и прибавить к нему 13-го человека — клавесин. Причём я даже вначале его назвал «Игра для тринадцати», но потом снял такой заголовок.
Никакого содержания особого здесь нет. Есть только определённая структурная игра с определённой элементарной идеей. Оно, конечно, очень далеко и от «Солнца инков», и от «Итальянских песен». Это совершенно другой тип письма, другой тип мышления.
Здесь всё начинается из ничего. Берётся одна нота, у скрипки си бемоль, причём arco и non vibrando. Потом эта нота начинает вибрировать и возникает таким образом определённое внутреннее движение тембра. Далее начинаются ритмические изменения, тембровые изменения. Звук подаётся staccato, pizzicato, с сурдиной и так далее, и когда постепенно вступают все струнные, то образуется напряжённый и широкий кластерный такой «супертон», то есть в первых 13 тактах идёт такая непрерывная тембровая эволюция от «прямого» звука к вибрирующему, далее к другим типам звука и, в конце концов, даже к музыкальным шумам…
И также меняется одновременно ритмическая структура: от ритмически точной, строгой определённости всё идёт по нарастающей линии к какой-то даже ритмической неопределённости, то есть начальная ритмическая статика разрушается, и наступает ритмическая импровизация… и вот, уже с 4-ой цифры, как видите, инструменты дальше играют только по группам, то есть идёт только импровизация по этим алеаторическим квадратам; затем в эти группы начинают вливаться структуры, которые построены вначале частично, а потом и полностью только на немузыкальных звуках: скажем, скрипка начинает стучать по деке смычком, и не только по деке, кстати, но и по другим предметам, например по пульту; и общая, главная кульминация наступает вот здесь — в 15 такте: здесь в группах уже нет ни одного музыкального звука — только один клавесин играет ещё ладонями кластеры, играет их локтями, и все инструменты — все 13 человек — играют только независимые друг от друга алеаторические группы, и у вас, практически, возникает впечатление почти полного музыкального хаоса, полного отстранения от музыкального звука.
А далее начинается постепенное возвращение к началу, и всё возвращается абсолютно зеркально: если вы возьмёте первую страницу этой партитуры и последнюю, то они просто повторяют друг друга, но ракоходно. И естественно, что всё сочинение заканчивается тем самым звуком, той самой нотой си-бемоль первой скрипки, с которой всё и началось.
— Такая зеркальность — явление довольно распространённое. Например, «Траурная музыка» Лютославского или…
— Да, конечно. Она часто встречается.
— А ритмика здесь рассчитана по конкретной схеме?
— Да. Там есть выверенная числовая последовательность в расчёте секунд. У меня остался лист с расчётами, которые я давал Юрию Николаевичу Холопову, я вам могу его показать… Эти расчёты, конечно, элементарные, но мне здесь и не нужно было никаких сложностей.
Пьеса небольшая. Она идёт всего около 6 минут.
— Когда состоялась премьера?
— В 1967 году в Загребе. Играл дирижёр Игорь Гядров.
— Вы были на премьере?
— Нет. И, кстати говоря, через несколько недель после премьеры это сочинение было сыграно в Нью-Йорке. Там его играли солисты нью-йоркской филармонии с Леонардом Бернстайном. Играли его затем и на фестивалях в Сионе, Люцерне, на «Варшавской осени» в 68 году.
— А как это произведение попало к Бернстайну?
— В то время в Москве жил и учился американский клавесинист Джоэль Спигелмэн. Очень симпатичный человек и отличный музыкант. Он заинтересовался этим сочинением и, когда поехал обратно в Америку, захватил с собой партитуру, а там показал её Бернстайну. И после премьеры, кстати, они прекрасно это записали на пластинку. «Crescendo e diminuendo» for Harpsichord and Strings 12, op. 22 (1965)
Chamber orchestra "Amadeus"
Paul Singer, harpsichord
Author concert of Edison Denisov, 1990
_________________________________________
This play is largely a purely experimental writing.
No order was not. I just wanted to write a composition for string to 12 people and add to it the 13th man - the harpsichord. And I did it initially called "Game for thirteen", but then took a header.
No special content here. There is only a certain block game with a certain elementary idea. It is, of course, very far away from the "Sun of the Incas," and from the "Italian songs." It is a completely different type of writing, a different type of thinking.
It all starts from nothing. Starts one note, a violin in B flat, with arco and non vibrando. Then the note begins to vibrate and there is thus a certain internal movement tone. Then begins the rhythmic changes timbre changes. Sound is supplied staccato, pizzicato, muted and so on, and when gradually come all the strings, then a busy and a cluster of such "superton", that is, in the first 13 bars goes a continuous timbre evolution from "direct" sound to vibrate further other types of sound and, eventually, even the musical noise ...
And also changes simultaneously rhythmic structure from rhythmically accurate, strictly defined everything goes on increasing the line to some even rhythmic uncertainty, ie the initial rhythmic static destroyed, and there comes the rhythmic improvisation ... and now, since the fourth digit, as you can see tools continue to play only in groups, that is a question only aleatoric improvisation to these squares; then these groups are starting to pour in structures that are built first partially and then completely only on non-musical sounds: for example, the violin starts banging on the bow deck, and not just for the deck, by the way, but also in other subjects, such as the console; and overall, the main climax here - a 15-stroke: there Group has no musical sound - only one harpsichord playing more hands clusters playing their elbows, and all the tools - all 13 people - play only independent of each other aleatoric group, and you almost get the impression almost complete musical chaos, complete removal of the musical sound.
And then begins a gradual return to the top, and everything comes back completely mirror: if you take the first page of the score and the last, they are simply repeating each other, but rakohodno. And of course, that everything ends up writing most sound, the same note B flat first violin, with which it all started.
- This specular - a phenomenon quite widespread. For example, "Funeral Music" Lutosławski or ...
- Yes of course. It is often found.
- And rhythm is calculated from the specific scheme?
- Yes. There's a verified numerical sequence in the calculation of seconds. I stayed with a sheet of calculations, I gave Yuri Nikolayevich Kholopov, I can show it to you ... These calculations, of course, elementary, but I is not had no problems.
The play small. She goes about 6 minutes.
- When the premiere?
- In 1967 in Zagreb. Played conductor Igor Gyadrov.
- You were at the premiere?
- No. And by the way, a few weeks after the premiere of this work has been played in New York. There he played the soloists of the New York Philharmonic with Leonard Bernstein. We play it then and festivals in Sion, Lucerne, on the "Warsaw Autumn" in '68.
- How this work came to Bernstein?
- While in Moscow, he lived and studied American harpsichordist Joel Spigelmen. A very nice person and a great musician. He became interested in the writing, and when I went back to America, taking with him the score, and then showed it to Bernstein. And after the premiere, by the way, they are well on the plate is recorded. | |
